Поздняя осень. Листья мягко и бесшумно опадают на землю. Холод первых заморозков сковал землю. Ранним утром, когда до рассвета оставалось всего несколько минут, по переулку шагала одинокая девичья фигурка. Хрупкая, словно фарфоровая статуэтка, она будто не шла, а плыла в предрассветном сумраке. Она ходила здесь каждый раз в одно и то же время, вспоминая, как оказалась здесь впервые... Когда-то давно, в другой жизни, Тамара жила в этом городе. Небольшая комната, которую она снимала в общежитии, мирясь с общей обшарпанной кухней, удобствами на этаже и подворовывающими продукты соседями, лучшее, что она могла себе позволить. У воспитанников детского дома не так уж много возможностей, приходилось экономить каждую копейку, чтобы сводить концы с концами. Но у нее была мечта - выбиться в люди, добиться хоть чего-то в жизни, а для этого надо много работать и не попадать в неприятности. Большинство детей из приюта связались с бандитами, и теперь кто уже сидел за решеткой, а кто и умер от передоза. Все началось утром, когда Тома чистила зубы. Она подняла глаза в зеркало и вместо своего отражения увидела незнакомую девушку. Замученная бледная тень с запавшими глазами, смотрящими словно сквозь неё. Мгновенье Тамара ошарашено смотрела на незнакомку, но наваждение прошло со взмахом ресниц, и вот уже из зеркала испуганно смотрит ее отражение. Измученная улыбка сама собой скользнула на губы. Как же она до такого дошла? Мешки под глазами, сухая кожа, как у пожилой тетки, болезненная бледность... Но если все это получалось замаскировать, то взгляд - это то, от чего не спрячешься. И он был пуст. Даже когда Тома улыбнулась, не проскальзывало ни тени эмоции. В тот день, на работе она и сорвалась. Ей дали простое, в сущности, задание - написать характеристику новой модели утюгов, которая к ним поступила для продажи. Тамаре впервые дали такое задание. Это было как маленькое повышение, поэтому она очень старалась, выполняя его. Каково же было её удивление, когда пришел взбешенный начальник и отдал эту работу другому сотруднику. - Почему? Разве я что-то неверно указала? Я могу все исправить! - Тома бежала за шефом по коридору, на глазах навернулись слезы, а голос противно срывался. - Ты больная! Тебе лечиться надо! - зло прошипел он и бросил ей файл с документами, которые она полдня набирала. Озадаченная Тома подняла его и прочитала: "Утюг, мощность 2600Вт, паровой удар 150гр, система антикапля, автоотключение... ты промолчала... все видела, все слышала и промолчала... ты виновата в том, что я умерла! Ты позволила им убить меня... ты убила меня своим бездействием. Помни мои глаза, которым больше не смотреть на этот мир, помни моё лицо, которому больше не улыбнуться... ты все у меня забрала... не делай вид, что меня никогда не существовало... не будет тебе покоя, пока ты не исправишь то, что натворила! Нет тебе прощенья... ты промолчала... ты за это заплатишь... ты за это заплатишь... ты за это заплатишь..." Этой последней фразой были исписаны все три страницы доклада. На мгновенье Томе показалось, что она забыла, как надо дышать. Это написала она? Невозможно! Тамара совершенно четко помнила, что описывала характеристики утюга! Девушка повернулась, что бы уйти прочь, но взгляд задержался на стеклянной двери шкафа для бумаг. У отражения, словно из огромной раны, по лицу текла кровь. Она стекала тонкими струйками, заливала левый глаз, нос, губы и капала с подбородка. Тамара в ужасе схватилась за голову, перевела взгляд на ладонь. Крови не было. Потом она снова посмотрела на свое отражение. Там тоже не было ни следа. Тома в шоке отшатнулась к противоположной стене. О, боже! Неужели она бредит? Или просто сошла с ума? Это многое бы объяснило... Неожиданно стеклянная дверь, треснула в том самом месте, где было её лицо. Трещина медленно увеличивалась, пока дверь, словно не взорвалась, нарушая все законы физики, и осколки не полетели, как снаряды прямо в неё. Тамара прикрыла лицо руками прячась от острого стекла. Осколки больно впивались в ладони, со звоном падали на пол. Инстинктивно Тамара опустилась на корточки, но "снаряды" все равно целились ей в голову. Послышался чей-то испуганный крик. Затем все стихло. Некоторое время девушка так и сидела, боясь шевельнуться. Потом она с опаской убрала руки от лица. Тут же она почувствовала, как по щеке побежала капелька, потом вторая, небольшая струйка попала ей в глаз, и она инстинктивно прикрыла левый глаз, а рукой прошлась по лицу, вытирая кровь. Рядом валялись осколки стекла, трясущимися руками Тома подняла самый большой из них, в котором попробовала рассмотреть себя. Из раны, шла кровь, залившая пол лица, точно так же, как до этого в видении. Её отражение моргнуло и с упоением слизало языком капельку крови. Вскрикнув, Тома отбросила от себя осколок, и на коленках поползла от шкафа, не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, и куда ползет. Лишь бы подальше отсюда. Остановил её кто-то из коллег. Странно, но она даже не вспомнила потом, кто это был - мужчина или женщина. Вообще, тот период, будто выпал из её жизни. Только что она была возле шкафа - через минуту её уже перевязывали в машине скорой помощи. - Ничего страшного, заживет, вот увидишь, - увещевала её среднего возраста то ли медсестра, то ли врач, обрабатывая раны и порезы. - Тебе повезло, что ты потеряла мало крови и тебе вовремя оказали помощь... тебе повезло, что тебя не заметили в том переулке, и ты смогла просто уйти и забыть, словно той девочки, никогда не существовало... ты промолчала... нет тебе прощенья... Женщина посмотрела на неё добрыми глазами и ободряюще улыбнулась. - Что, простите? - в шоке переспросила Тамара, не веря собственным ушам. - Говорю, сама повязки не снимай, - наставительно повторила медсестра. - В пятницу на перевязку, в четвертую поликлинику. Сначала с паспортом в регистратуру, заведешь себе карточку, а там скажут, куда дальше. И больше стекла не бей, как бы начальник не ругал! Женщина помогла ей вылезти из машины. "Скорая" уехала, оставив Тому в полной прострации стоять на дороге перед зданием, где она, судя по коробке с личными вещами, сиротливо приютившейся рядом, раньше работала. Некоторое время девушка смотрела вслед давно уехавшей машине. Потом в голове, наконец, стали появляться мысли. "Что это? Что происходит? Может, я сошла сума?" - последняя мысль почему-то сильно обрадовала. Тамара подняла коробку и побрела в сторону метро. Слава богу, что тут не далеко, метров двести, не больше. Как ни как, центр города. По дороге она развивала ту мысль, которая ей так понравилась: "Да-да! Я определенно свихнулась! Другого объяснения быть не может. Это нервный срыв. Пойду, завтра в психушку, меня вылечат, лекарство какое-нибудь пропишут... А потом пойду к начальнику, все ему объясню, и он снова возьмет меня на работу!". Девушка и не заметила, что начала кивать в такт своим мыслям. Ободренная такими умозаключениями, она даже улыбнулась. Как раз показалось метро. Она спустилась вниз, потом пошла привычной дорогой к эскалатору. Раньше она не ездила в метро в такое время, оно казалось непривычно пустым. Старушка с тележкой, солидный мужчина в шляпе, студент в наушниках проехали мимо вверх. Перед ней стоял долговязый парень в коричневой куртке, и с кем-то громко спорил по телефону. Неожиданно он повернулся к ней и сказал: - Ты промолчала... Ты за это заплатишь... От неожиданности Тома едва не выронила из рук коробку, и это привело её в чувство. Девушка спустилась на несколько ступенек вниз, подальше от странного парня. Наконец, она оказалась внизу и быстрым шагом, почти бегом отправилась к вагонам, случайно зацепив прохожего. - Простите! - извинилась она. - Ты промолчала... - ответил прохожий и пошел дальше. Тамара остановилась. Ей хотелось закричать, или попросить помощи... но люди проходили мимо, каждый думая о своем... никому не было дела... так же, как и ей тогда... Неожиданно люди вокруг начали приостанавливаться вокруг и говорить: - Ты промолчала... ты виновата... Ты за это заплатишь... Вскоре голосов стало так много, что она перестала различать, кто что говорит. Эти слова были везде, казалось, что даже воздух ими пропитан... Тома бросила коробку и, схватившись за голову, закричала. Все, чего она хотела, что бы её оставили в покое. Но эти голоса везде, от них не сбежать и не спрятаться. Разве только... Тамара рассмеялась. Вот оно, решение всех проблем! Не сомневаясь в принятом решении, она подошла к платформе. Ей никак нельзя было пропустить следующий поезд. Вот, она уже слышит шум от его прибытия... - Девушка, - окликнул её мужской голос. - Вы слишком близко стоите к краю. Тома улыбнулась абсолютно безмятежно: - Я знаю! И шагнула вперед, прямо на несущийся вперед поезд. Тамара открыла глаза. Кромешная темнота вокруг, и круг света, в котором она лежит на полу. Странное место. - Здравствуй, Тамара, - женский голос, прозвучавший рядом, заставил её вздрогнуть от неожиданности. Тома оглянулась - вокруг никого. - Кто здесь? - Я, - спокойно сказала девушка вдруг оказавшаяся напротив неё. У Томы перехватило дыхание. Не может быть. - Это невозможно! - Тамаре казалось, что она кричит. На деле - она едва шептала. - Ты умерла! Тебя нет! - Я не умерла, - спокойно ответила и посмотрела на неё пустым мертвым взглядом. - Ты убила меня. - Я? Я пальцем тебя не трогала... - Ты видела, что меня потащили в подворотню. Знала, что со мной сделают. Ты убила меня, когда прошла мимо и ничего не сделала. А потом снова убила, промолчав, - холодный голос стальным ножом резал по натянутым как струна нервам. - Да, что я могла? - в отчаянье закричала Тома. - Могла спасти меня. Могла спасти мою душу... душу моего не рожденного ребенка. Тамара пыталась найти слова. Причину, оправдание. Но все, чем она успокаивала свою совесть, теперь казалось полной ерундой. Работа? Вот, Тома мертва. Её место там займет другая такая же Тома. Незаменимых нет. Пройдет месяц, и никто не вспомнит, как её звали. Жизнь? А какой жизнью она жила? Дом, работа, сон. Кто-нибудь заметит, что она умерла? Кто будет плакать по ней? - Мне все равно, что стало со мной. Меня изнасиловали, но я смогла бы это пережить. Но они убили моего малыша... Я так долго хотела его... у меня больше не могло быть детей. Никогда! - глаза призрака, холодные и неживые до этого момента, зажглись светом эмоций. И лучше бы это была ненависть. Но этом взгляде было все, что не передать словами - боль утраты, отчаянье от потеря большей чем самая долгая жизнь... - Ты отомстила, - против воли слова Томы прозвучали, как попытка утешить её. - Что мне самая жестокая месть в мире? - горе было в каждом её слове. - Я не могу обнять своего малыша, не буду радоваться первому его зубу, не увижу его первые шаги... - Месть не приносит успокоения, - рядом с горюющей девушкой из ниоткуда возник светловолосый молодой человек в белой одежде и положил руку ей на плече в утешающем жесте. - Зато это весело, - жизнерадостно объявил брюнет в кожаном костюме и наглой улыбкой. - Мы решили твою судьбу, - сказал блондин и вокруг девушки возникли темные тени. Они унесли её в темноту. - Кто...кто вы такие? - Тома уже ничего не понимала. - Я ангел господний, - представился блондин. - Зови меня просто - исчадье ада! - подмигнул ей брюнет. - Что вам от меня нужно? - Мы, знаешь ли, в затруднении, - сказал черт. - Не знаем, что с тобой делать. - Как это? - Тома растерянно переводила взгляд с одного на другого. - Видишь ли, - ангел присел на корточки возле неё. - Ты не заслужила рай. Самоубийство - тяжкий грех. А ты повинна ещё и в том, что из-за твоего невмешательства погублены две души. - Но и для ада ты недостаточно хороша, - черт стоял, словно облокотившись на опору, незаметную в темноте. - Самоубийство и то не совсем твой грех. Оно совершено под влиянием злого призрака. Тамара не знала что сказать. Просто сидела и сожалела обо всем, что сделала. Не видеть бы тот переулок никогда. -Хорошая идея, - вдруг оживился черт и присел возле ангела. - Там ей и место. - Я согласен, - кивнул ангел. Темнота рассеялась, и они оказались в том самом переулке, где все это случилось. Тамара осмотрелась. Утро, люди торопятся каждый по своим делам и никто их не замечал. Неожиданно сквозь неё прошел человек. - Все верно, - подтвердил её догадку ангел. - Ты призрак. Здесь ты прошла мимо и бросила девушку в беде, хотя могла помешать бандитам. Ты останешься в этом переулке, Изо дня в день, из года в год будешь искать помощи, в которой отказала нуждающемуся. И не будет тебе покоя, пока кто-то не откликнется на зов твоей неприкаянной души, загубившей три жизни.
